Неточные совпадения
Более всего его при этом изумляло и расстраивало то, что большинство людей его круга и
возраста, заменив, как и он, прежние верования такими же, как и он, новыми убеждениями, не видели
в этом никакой беды и были совершенно довольны и спокойны.
Она встала и, сняв шляпу, взяла на столике альбом,
в котором были фотографические карточки сына
в других
возрастах.
Она отдала девочку кормилице, отпустила ее и открыла медальон,
в котором был портрет Сережи, когда он был почти того же
возраста, как и девочка.
— Ничего, ничего, совершенно ничего, — говорил Чичиков. — Может ли что-нибудь невинный ребенок? — И
в то же время думал про себя: «Да ведь как метко обделал, канальчонок проклятый!» — Золотой
возраст! — сказал он, когда уже его совершенно вытерли и приятное выражение возвратилось на его лицо.
При ней как-то смущался недобрый человек и немел, а добрый, даже самый застенчивый, мог разговориться с нею, как никогда
в жизни своей ни с кем, и — странный обман! — с первых минут разговора ему уже казалось, что где-то и когда-то он знал ее, что случилось это во дни какого-то незапамятного младенчества,
в каком-то родном доме, веселым вечером, при радостных играх детской толпы, и надолго после того как-то становился ему скучным разумный
возраст человека.
С своей супругою дородной
Приехал толстый Пустяков;
Гвоздин, хозяин превосходный,
Владелец нищих мужиков;
Скотинины, чета седая,
С детьми всех
возрастов, считая
От тридцати до двух годов;
Уездный франтик Петушков,
Мой брат двоюродный, Буянов,
В пуху,
в картузе с козырьком
(Как вам, конечно, он знаком),
И отставной советник Флянов,
Тяжелый сплетник, старый плут,
Обжора, взяточник и шут.
Полудетское,
в светлом загаре, лицо было подвижно и выразительно; прекрасные, несколько серьезные для ее
возраста глаза посматривали с робкой сосредоточенностью глубоких душ.
Два-три десятка детей ее
возраста, живших
в Каперне, пропитанной, как губка водой, грубым семейным началом, основой которого служил непоколебимый авторитет матери и отца, переимчивые, как все дети
в мире, вычеркнули раз-навсегда маленькую Ассоль из сферы своего покровительства и внимания.
Потом, уже достигнув зрелого
возраста, прочла она несколько книг содержания романтического, да недавно еще, через посредство господина Лебезятникова, одну книжку «Физиологию» Льюиса [«Физиология» Льюиса — книга английского философа и физиолога Д. Г. Льюиса «Физиология обыденной жизни»,
в которой популярно излагались естественно-научные идеи.] — изволите знать-с? — с большим интересом прочла, и даже нам отрывочно вслух сообщала: вот и все ее просвещение.
Когда же тот умер, ходил за оставшимся
в живых старым и расслабленным отцом умершего товарища (который содержал и кормил своего отца своими трудами чуть не с тринадцатилетнего
возраста), поместил, наконец, этого старика
в больницу, и когда тот тоже умер, похоронил его.
Тогда
в свою чреду, ты столько б
возросло,
Усилилось и укрепилось,
Что нынешней беды с тобой бы не случилось,
И бурю, может быть, ты б выдержать могло...
Когда б, укрытое
в лесу, ты
возрастало,
Тебе б вредить ни зной, ни ветры не могли,
Тебя бы старые деревья берегли...
Положимте, что так.
Блажен, кто верует, тепло ему на свете! —
Ах! боже мой! ужли я здесь опять,
В Москве! у вас! да как же вас узнать!
Где время то? где
возраст тот невинный,
Когда, бывало,
в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут и там,
Играем и шумим по стульям и столам.
А тут ваш батюшка с мадамой, за пикетом;
Мы
в темном уголке, и кажется, что
в этом!
Вы помните? вздрогнём, что скрипнет столик,
дверь…
— Однако вы, я вижу, очень неопытны, как и следует быть
в вашем
возрасте, — вы не понимаете,
в чем дело. Мой жилет ровно ничего не стоит, потому что он не светит и не греет, и потому я его отдаю вам даром, но вы мне заплатите по рублю за каждую нашитую на нем стекловидную пуговицу, потому что эти пуговицы хотя тоже не светят и не греют, но они могут немножко блестеть на минутку, и это всем очень нравится.
Теленок по своему
возрасту имел слишком много свободного времени, и занялся тем, что
в счастливый час досуга отжевал углы у всех листов «Псалтиря».
— Да, он глуп, но —
в меру
возраста. Всякому
возрасту соответствует определенная доза глупости и ума. То, что называется сложностью
в химии, — вполне законно, а то, что принимается за сложность
в характере человека, часто бывает только его выдумкой, его игрой. Например — женщины…
—
В его
возрасте я был влюблен
в родную тетку. Не беспокойся, он — не романтик и не глуп. Жаль, что у нас горничная — уродище…
Кутузов махнул рукой и пошел к дверям под аркой
в толстой стене, за ним двинулось еще несколько человек, а крики
возрастали, становясь горячее, обиженней, и все чаще, настойчивее пробивался сквозь шум знакомо звонкий голосок Тагильского.
«Вот и возложил обязанность», — подумал Самгин, мысленно усмехаясь; досада
возрастала, Самойлов становился все более наивным, смешным, и очень хотелось убедить его
в этом, но преобладало сознание опасности: «Втянет он меня
в этот скандал, черт его возьми!»
Шум
в зале
возрастал, как бы ища себе предела; десятки голосов кричали, выли...
«Я не Питер Шлемиль и не буду страдать, потеряв свою тень. И я не потерял ее, а самовольно отказался от мучительной неизбежности влачить за собою тень, которая становится все тяжелее. Я уже прожил половину срока жизни, имею право на отдых. Какой смысл
в этом непрерывном накоплении опыта? Я достаточно богат. Каков смысл жизни?.. Смешно
в моем
возрасте ставить “детские вопросы”».
«
Возраст охлаждает чувство. Я слишком много истратил сил на борьбу против чужих мыслей, против шаблонов», — думал он, зажигая спичку, чтоб закурить новую папиросу. Последнее время он все чаще замечал, что почти каждая его мысль имеет свою тень, свое эхо, но и та и другое как будто враждебны ему. Так случилось и
в этот раз.
Был слышен колокольный звон, особенно внушительно гудел колокол собора
в кремле, и вместе с медным гулом
возрастал, быстро накатываясь все ближе, другой, рычащий.
Затем, при помощи прочитанной еще
в отрочестве по настоянию отца «Истории крестьянских войн
в Германии» и «Политических движений русского народа», воображение создало мрачную картину: лунной ночью, по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют, черной массой катятся дальше, все
возрастая, как бы поднимаясь из земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними — тучи дыма, неба — не видно, а земля — пустеет, верхний слой ее как бы скатывается ковром, образуя все новые, живые, черные валы.
Место Анфимьевны заняла тощая плоскогрудая женщина неопределенного
возраста; молчаливая, как тюремный надзиратель, она двигалась деревянно, неприятно смотрела прямо
в лицо, — глаза у нее мутновато-стеклянные; когда Варвара приказывала ей что-нибудь, она, с явным усилием размыкая тонкие, всегда плотно сжатые губы, отвечала двумя словами...
Количество людей во фраках
возрастало, уже десятка полтора кричало, окружая стол, — старик, раскинув руки над столом, двигал ими
в воздухе, точно плавая, и кричал, подняв вверх багровое лицо...
«
В нем есть что-то театральное», — подумал Самгин, пытаясь освободиться от угнетающего чувства. Оно
возросло, когда Дьякон, медленно повернув голову, взглянул на Алексея, подошедшего к нему, — оплывшая кожа безобразно обнажила глаза Дьякона, оттянув и выворотив веки, показывая красное мясо, зрачки расплылись, и мутный блеск их был явно безумен.
— Нет, почему же — чепуха? Весьма искусно сделано, — как аллегория для поучения детей старшего
возраста. Слепые — современное человечество, поводыря,
в зависимости от желания, можно понять как разум или как веру. А впрочем, я не дочитал эту штуку до конца.
— Все очень просто, друг мой: мы — интересны друг другу и поэтому нужны.
В нашем
возрасте интерес к человеку следует ценить. Ой, да — уходи же!
Первый день прошел довольно быстро, второй оказался длиннее, но короче третьего, и так, нарушая законы движения земли вокруг солнца, дни становились все длиннее, каждый день усиливал бессмысленную скуку, обнажал пустоту
в душе и,
в пустоте, — обиду, которая хотя и
возрастала день ото дня, но побороть скуку не могла.
В другой раз он попал на дело, удивившее его своей анекдотической дикостью. На скамье подсудимых сидели четверо мужиков среднего
возраста и носатая старуха с маленькими глазами, провалившимися глубоко
в тряпичное лицо. Люди эти обвинялись
в убийстве женщины, признанной ими ведьмой.
Но это его настроение держалось недолго. Елена оказалась женщиной во всех отношениях более интересной, чем он предполагал. Искусная
в технике любви, она легко возбуждала его чувственность, заставляя его переживать сладчайшие судороги не испытанной им силы, а он был
в том
возрасте, когда мужчина уже нуждается
в подстрекательстве со стороны партнерши и благодарен женщине за ее инициативу.
Все они среднего
возраста, за тридцать, а одна старушка
в очках, седая, с капризно надутыми губами и с записной книжкой
в руке, — она действует книжкой, как веером, обмахивая темное маленькое личико.
Я, брат, к десяти годам уже знал много… почти все, чего не надо было знать
в этом
возрасте.
— Вообще — это бесполезное занятие
в чужом огороде капусту садить.
В Орле жил под надзором полиции один политический человек, уже солидного
возраста и большой умственной доброты. Только — доброта не средство против скуки. Город — скучный, пыльный, ничего орлиного не содержит, а свинства — сколько угодно! И вот он, добряк, решил заняться украшением окружающих людей. Между прочим, жена моя — вторая — немножко пострадала от него — из гимназии вытурили…
Это был маленький человечек, неопределенного
возраста, лысоватый, жиденькие серые волосы зачесаны с висков на макушку, на тяжелом, красноватом носу дымчатое пенсне, за стеклами его мутноватые, печальные глаза, личико густо расписано красными жилками, украшено острой французской бородкой и усами, воинственно закрученными
в стрелку.
Самгин, не ответив, налил вина
в его стакан. Количество ряженых
возросло, толпа стала пестрее, веселей, и где-то близко около двери уже задорно кричал Лютов...
—
В моем
возрасте мало веселого.
— Любовь
в твоем
возрасте — это еще не та любовь, которая… Это еще не любовь, нет!
— Романтизм. Болезнь
возраста. Тебя она минует, я уверен. Лидия —
в Крыму, осенью она уедет
в театральную школу.
Поэтому я с глубоким огорчением выслушал вашу литературно остроумную, но политически, безусловно, вредную попытку как-то оправдать Распутина именно
в то время, когда его гнусное, разрушающее влияние
возрастает.
Количество таких наблюдений быстро
возрастало, у Самгина не было сомнений
в их правильности, он чувствовал, что они очень, все более твердо ставят его среди людей. Но — плохо было то, что почти каждый человек говорил нечто такое, что следовало бы сказать самому Самгину, каждый обворовывал его. Вот Диомидов сказал...
Он сосчитал огни свеч: двадцать семь. Четверо мужчин — лысые, семь человек седых. Кажется, большинство их, так же как и женщин, все люди зрелого
возраста. Все — молчали, даже не перешептывались. Он не заметил, откуда появился и встал около помоста Захарий; как все,
в рубахе до щиколоток, босой, он один из всех мужчин держал
в руке толстую свечу; к другому углу помоста легко подбежала маленькая, — точно подросток, — коротковолосая, полуседая женщина, тоже с толстой свечой
в руке.
Количество таких воспоминаний и вопросов
возрастало, они становились все противоречивей, сложней. Чувствуя себя не
в силах разобраться
в этом хаосе, Клим с негодованием думал...
— Дуй, бей, давай углей, — сипло кричал он, повертываясь
в углах. У мехов раскачивалась, точно богу молясь, растрепанная баба неопределенного
возраста, с неясным, под копотью, лицом.
Возбуждая
в нем любопытство мужчины, уже достаточно охлажденного
возрастом и опытом, она не будила сексуальных эмоций.
Самгин был
в том
возрасте, когда у многих мужчин и женщин большого сексуального опыта нормальное биологическое влечение становится физиологическим любопытством, которое принимает характер настойчивого желания узнать, чем тот или та не похожи на этого или эту.
Людей
в ресторане становилось все меньше, исчезали одна за другой женщины, но шум
возрастал. Он сосредоточивался
в отдаленном от Самгина углу, где собрались солидные штатские люди, три офицера и высокий, лысый человек
в форме интенданта, с сигарой
в зубах и с крестообразной черной наклейкой на левой щеке.
Да, все это было интересно, и Клим чувствовал, как
возрастает в нем жажда понять людей.
Шум
возрастал, образовалось несколько очагов, из которых слова вылетали, точно искры из костра.
В соседней комнате кто-то почти истерически кричал...